Thu, 28 Dec 2017 10:17:25 +0300
В уходящем году исполнилось четверть века со времени последней победы на Олимпийских играх нашей хоккейной сборной, выступавшей в Альбервиле-92 под названием «Объединённая команда». Её капитаном и «дядькой» был 31-летний Вячеслав Быков, за полтора года до этого перебравшийся из ЦСКА в швейцарский «Фрибур-Готтерон». Сейчас он входит в управляющий совет этого клуба, за который играет его сын Андрей, родившийся в преддверии Олимпиады-88 в Калгари, также победной для Быкова-старшего.
Двукратный олимпийский чемпион и пятикратный чемпион мира как игрок, кроме того, дважды приводивший к золоту мировых первенств сборную России в качестве главного тренера, дал интервью нашему порталу.
Олимпийские игры — больше чем соревнования
— Вячеслав Аркадьевич, вы ведь всегда выделяли Олимпийские игры как высочайшую вершину в хоккее, не так ли?
— Не только я. Это действительно вершина.
— Однако в футболе, например, всё-таки выше котируются чемпионаты мира.
— В отдельных видах спорта могут быть исключения. В целом же со времён Древней Греции особо ценились Олимпийские игры. Давайте отталкиваться оттуда.
— А как же «Кубок Канады», преобразовавшийся затем в Кубок мира, в котором участвовали сильнейшие хоккеисты, включая лучших профессионалов из НХЛ? На ваш взгляд, он уступал по значению олимпийским турнирам?
— Олимпийские игры — соревнования мирового масштаба, в которых участвуют спортсмены со всего земного шара, всемирный праздник спорта, выходящий за пределы отдельных спортивных дисциплин. Из этого и нужно, по-моему, исходить, рассуждая о значимости соревнований. Таково моё личное мнение.
Брайан Адамс спел для новорождённого сына
— Какая же из двух олимпийских побед вам дороже: та, что была добыта в Калгари-88, то есть в Канаде, сборную которой советские хоккеисты разгромили со счётом 5:0, или в Альбервиле-92, где наша команда дважды по ходу турнира победила родоначальников хоккея — 5:4 на групповом этапе и 3:1 в финале?
— Обе очень дороги. Они оставили неизгладимое впечатление и повлияли на дальнейшую спортивную судьбу игроков.
Игры в Калгари были для меня первыми. При этом они проводились в Канаде, где хоккей справедливо считается видом спорта номер один. Пусть в турнире не участвовали все лучшие хоккеисты мира, победить на родине хоккея всегда престижно.
В Калгари для меня всё было в новинку. Мы жили в Олимпийской деревне, где можно было знакомиться с представителями других видов спорта, в том числе из-за рубежа. На Олимпиаде ты ведь не только выступаешь как спортивный посол своей страны, но и получаешь искреннее удовольствие от взаимоотношений, которые тебе открываются. К тому же накануне у меня родился сын, и об этом мне сообщили на общем собрании нашей олимпийской команды. Был настолько рад, что взял на себя смелость забраться на сцену, где выступал Брайан Адамс и как мог попросил его на английском исполнить песню в честь новорождённого. Очень популярный в те годы канадский рок-музыкант мою просьбу выполнил. А в заключение мы участвовали в церемонии закрытия Олимпийских игр, во время которой складывалось ощущение, что ты попал туда, где люди мира специально собрались вместе, чтобы пообщаться.
— Тогда ведь за рубежом возник особый интерес к представителям СССР, где развернулась перестройка.
— Она ещё только начиналась. А к нашей делегации в принципе всегда был повышенный интерес со стороны журналистов, экспертов и спортсменов из других стран, поскольку Советский Союз занимал лидирующие позиции во многих видах спорта и претендовал на победный общекомандный результат.
Общее государство разрушилось, спортсмены объединились
— В Альбервиле наша команда не имела ни флага, ни гимна, которых лишили и сегодняшних российских олимпийцев. Это сказывалось на вашем настрое?
— Действительно, у нас был особый статус. Говорю об этом — и даже сейчас захватывают эмоции. Общее государство разрушилось, а мы, спортсмены, напротив, объединились. Мы же все, в том числе представители республик, которые стали самостоятельными, были воспитаны на одних и тех же традициях. Космос, балет и хоккей считались визитной карточкой СССР.
— Хоккейная сборная состояла почти целиком из россиян, но несколько выходцев из других республик в её рядах всё же насчитывалось. Каспарайтис родился в Литве, Баутин — в Белоруссии, Петренко и Житник — на Украине.
— И у нас было полное единение. Пусть выступали без флага и гимна, выходя на ледовую площадку, мы не забывали о тех, кто болел за нас по всему Союзу, пусть к тому времени уже бывшему.
Перспективная, но неопытная
— Правда ли, что в ту команду никто не верил, поскольку из-за массового отъезда хоккеистов за океан её пришлось резко обновлять?
— Во всяком случае, фаворитом наша команда не считалась. Очень молодая, она была эдакой «тёмной лошадкой». Это мы знали, что она перспективная, однако даже специалисты не предполагали, что наши игроки, не имевшие ещё ни опыта, ни имени на международной арене, завоюют олимпийское золото. Та победа, несомненно, дала толчок карьерам игроков, которые впоследствии добились феноменальных успехов.
— Ту команду прозвали «детским садом». Не преувеличение ли? С одной стороны, только вы да Хомутов миновали рубеж тридцати лет, с другой — Миронову, Хмылёву, Борщевскому, Болдину, Прохорову было уже по 25—27.
— Многие из той команды заканчивали играть в 37-38, я завершил карьеру в сорок, так что оглядываясь назад можно даже сказать, что в Альбервиле мы ещё были на середине пути. Вместе с тем на Олимпиаду поехали и совсем молодые игроки (Зубову, Коваленко, Жамнову и Буцаеву было по 21 году, Юшкевичу — 20 лет, Каспарайтису — 19, а Алексею Ковалёву исполнилось 19 на следующий день после финала. — Прим. А. П.).
— Вы лично верили в конечный успех или статус «тёмной лошадки» всё-таки смущал?
— Если бы не верил, то и не поехал бы. Хотя так говорить, наверное, нельзя. В то время мне уже был 31 год, за плечами десять лет выступлений на высоком уровне, потому я прекрасно понимал, что советский хоккей всегда был щедр на таланты и что он располагал тренерами, умеющими воспитать хороших спортсменов и создать из них команду. Мы с гордостью принимали любое приглашение в национальную команду. А коли ехал в неё, цель могла быть только одна — победа. Таковы уж были традиции, которые нам передали предыдущие поколения. Пусть команда образца 1992 года была молода, тренеры Виктор Васильевич Тихонов и Владимир Владимирович Юрзинов обладали огромным опытом. В тренерский штаб входил также Игорь Ефимович Дмитриев, царствие ему небесное, — великолепный был специалист и чуткий человек.
— Для Тихонова победа в олимпийском Альбервиле стала последней в карьере. Знаменитый тренер к тому времени как-то изменился под влиянием новых веяний или ещё придерживался так называемого советского стиля руководства, то есть мог ударить кулаком по столу?
— В данном случае я не говорил бы о советском стиле. Это был и есть спортивный стиль руководства.
— Тем не менее у вас-то репутация тренера-демократа.
— Сам я себя характеризую несколько иначе. Иностранным журналистам не раз говорил: «Да, я демократ, потому что для меня на первом месте личность». Игрок — это прежде всего человек, который отличается от других тем, что посвятил свою жизнь хоккею. Основной руководящий принцип для меня — коллегиальность.
В то же время я и диктатор. Когда произношу это слово, иностранцы широко раскрывают глаза: как это может сочетаться? На самом деле может, потому что я диктатор в профессиональном плане. А профессиональный подход для меня — второй фактор, необходимый для того, чтобы добиваться результатов.
— Меня как человека, выросшего в СССР, вы этим определением в отличие от швейцарцев не шокируете. Позвольте тем не менее поинтересоваться, как управлял командой четверть века назад Тихонов? Насколько известно, в Альбервиле после поражения на групповом этапе от Чехословакии со счётом 3:4 состоялся серьёзный жёсткий разговор.
— Такие разговоры иногда необходимы. Когда? Это уже зависит от тренера. Он должен чувствовать температуру в коллективе и решать, с какой тональностью обратиться к игрокам, как их стимулировать. С одной стороны, нужно было мобилизовать молодых так, чтобы они не опустили головы, с другой — повысить требовательность и укрепить общую веру в то, что мы делаем. Мы же с Хомутовым, как капитан и его ассистент, проводили собрания отдельно, чтобы обсудить с партнёрами насущные вопросы ещё и в узком кругу.
Шайба в финале на десерт
— Сильно вашей с Хомутовым связке недоставало тогда Каменского, многолетнего партнёра по армейской тройке, который к тому времени уже уехал в «Квебек Нордикс»?
— Всегда считал и считаю, что в любой ситуации надо искать оптимальное решение для достижения результата. Огорчаться, что нет Валеры, и посыпать голову пеплом было бессмысленно. Это лишь напрасный расход эмоций. Нужно было просто перестраиваться. В Альбервиле рядом с нами находился Юра Хмылёв и другие талантливые ребята, и моя обязанность как центрального нападающего состояла в том, чтобы всё проанализировать и использовать их лучшие качества.
— Но Ирбе в воротах, наверное, точно не хватало? Ведь прибалтийские республики не вошли в состав Объединённой команды, так что в Альбервиле играли динамовцы Шталенков и Трефилов.
— Артур к тому времени всё равно уже уехал в НХЛ. Тренеры же на протяжении очень длительного времени просматривали кандидатов в сборную, и от нас как игроков, которых они пригласили, просто требовалось делать своё дело. А сожалеть, что нет Фетисова, Ларионова, Буре или ещё кого-то, было бы неправильно. Тем более что таким образом ты косвенно выражаешь неуважение к тем, с кем играешь. Выбор пал на конкретных людей, и важно было вместе с ними создать должную атмосферу.
— Какой матч получился самым памятным?
— Конечно, финал, потому что это апогей. Играть в нём уже почётно.
— К тому же в той игре вы броском в «девятку» после перехвата паса Линдроса и розыгрыша шайбы с Хомутовым закрепили победу над Канадой — 3:1.
— Та шайба на последних минутах была как десерт. Она успокоила ребят. Мы с Андреем должны были вести за собой ребят. Надеюсь, справились с этим.
— Правда, что авторам голов в финале полагались премии в размере 5 тысяч долларов?
— Нет. Это всё чьи-то выдумки. Да и к чему вообще вести разговоры про всякие премиальные? Сам факт игры за национальную сборную — уже бонус, счастье и почёт. Кончил дело — гуляй смело, как гласит русская поговорка. Когда задача выполнена, труд спортсменов всегда отмечают. Какое-то соглашение наверняка было подписано с тренерским штабом, но до соревнований никто не говорил про деньги. Для нас это был второстепенный вопрос.
— Писали, что после Альбервиля вы собирались уйти из сборной.
— Такого никогда не объявлял. Мы с Хомутовым лишь предупредили Виктора Васильевича Тихонова о том, что на нас не стоит рассчитывать на чемпионате мира, который в том олимпийском году проходил в Праге. «Фрибур-Готтерон» лидировал в швейцарском чемпионате, и мы предполагали, что побьёмся за чемпионство (клуб финишировал первым в регулярном чемпионате, Быков стал лучшим бомбардиром этого турнира, но в финале плей-офф его с Хомутовым команда уступила в серии «Берну» — 2:3. — Прим. А. П.). Возраст ещё был у нас не критический для спортсмена, но выдержать за сезон два крупнейших международных турнира было проблематично. Сказали, что на нас сложно надеяться, потому что будем к концу апреля выжаты как лимон. Зачем занимать в сборной чьё-то место и опускать планку. Это противоречило нашим взглядам.
Впоследствии я ещё дважды приезжал на чемпионаты мира (в 1993 году сборная России с капитаном Быковым выиграла турнир. — Прим. А. П.). А вот на Олимпийские игры 1994 года в Лиллехаммере клуб не отпустил. До сих пор обидно — думаю, Андрею тоже, — что на то время не было правила, обязывающего клубы освобождать игроков для участия в Олимпиадах. НХЛ — отдельная история. Что касается Международной федерации хоккея, то она такое правило ввела позже. Надеялись, что выиграем в 1994 году чемпионат Швейцарии, но «Фрибур», как и в двух предшествующих сезонах, проиграл в финале.
КХЛ — самая сильная европейская лига
— НХЛ отказалась отпустить хоккеистов на Олимпиаду в Корее. Это даёт какое-то преимущество сборной России?
— Думаю, да. Очевидно, что уровень КХЛ превосходит прочие европейские чемпионаты, хотя в Швеции, Финляндии и Швейцарии национальные первенства совсем неплохи.
— На Кубке Первого канала в заявке сборной Швеции было 12 игроков из КХЛ, у Чехии и Финляндии — по 13, а у Канады — аж 19, то есть на три человека больше, чем на первом этапе Евротура. О чём это говорит?
— О довольно высоком уровне нашей лиги, которая даёт возможность иностранным игрокам развиваться. При этом у российского тренерского штаба шире выбор.
— Два базовых клуба у сборной России — хорошо или плохо?
— Для Олимпийских игр хорошо. Да и не может быть у сборной много базовых клубов. Иначе они не базовые. Но всё относительно. Воспитать игрока и дать ему возможность раскрыться — искусство клубных тренеров. Задача тренеров сборной — объединить их в организм, который работал бы без сбоев.
— Какова ваша роль в управляющем совете «Фрибура»?
— У нас классная команда из семи человек. Причём все работают на общественных началах. Есть уважаемые бизнесмены со связями, помогающими находить спонсоров. Я же больше сосредоточен на спортивном аспекте. Слежу за процессами как в главной команде, так и в детско-юношеской школе, выражаю своё мнение относительно развития клуба.
Фото: Александр Федоров («Спорт-экспресс»).
Комментарии